Борис Орлов - Судьба — солдатская

Опорожнив с мальчиком котелок, Петр поднялся.

— Давай-ка сходим еще за кашей, — улыбаясь и показывая ребенку пустой котелок, он взял его — угловатого и истощенного, с синеватой тонкой кожей — на руки. — Не оставаться же мне голодным! Видишь, я не наелся.

Но ничего не понявшего парнишку он понес не к кухне, а во взвод. Понес через навалы кирпича, щебня и арматуры. И прошел совсем немного, как наткнулся на раненого эсэсовца. Взгляд гитлеровца был, как у издыхающего хищника… в руке — граната. Первое, что инстинктивно сделал Чеботарев — это прижал к груди мальчика и бросился на землю, чтобы прикрыть его собою…

За неумолчным грохотом и гулом нестихающей битвы за Берлин взрыв гранаты Петр не слышал. Только увидел, падая, вспыхнувшее прямо перед собой черное пламя да заметил краем глаза ошалело бежавшего к нему из-за развалин солдата, на ходу пускавшего в гитлеровца яростные автоматные очереди. Радость, что совсем рядом — помощь, не охватила Чеботарева — в эту минуту он думал не о своем спасении, а о спасении мальчугана. Упав на локти и так удерживая себя над ребенком, он глядел, весь ужаснувшись, на истерзанные осколками и залитые кровью шею и плечики мальчика… Сильно жгло руки. Лицо заливало стекающей со лба кровью… В ясном еще, немутнеющем сознании мелькнуло с горечью, обидой, болью: «Эх, не спас…»

Петр вытянул из-под мальчика руку, и его обдало холодом: вместо кисти на кирпичном крошеве лежало какое-то розовато-красное месиво из тела и костей. Мысли о своей гибели не появилось, но почему-то со стремительной быстротой и защемившей сердце жалостью к себе, — что сейчас может оборваться и жизнь, — память вырвала одну за другой картины из прошлого — весь солдатский путь, дружба с Валей, родители возникли удивительно четкими, ясными и почти тут же начали куда-то пропадать, а перед глазами пошли многоцветные, как майская радуга, круги…

Но богатырская сила какое-то время продолжала удерживать Петра над умирающим ребенком; и в эти мгновения в его душе родилась и кипела, не оставив места страху перед смертью, такая жгучая  н е н а в и с т ь  к  ч е л о в е к о н е н а в и с т н и к а м, убийцам  р о д а  Л ю д с к о г о, какой Чеботарев до этого еще не жил и которой хватило бы  с е я т е л ю  Справедливости и Добра направлять свою святую поступь до конца дней своих.

1963—1967

Плашкоут — небольшое, крытое, с рулевой будкой на корме судно, буксируемое катерами, на котором перевозят рыбу с рыбного промысла к месту ее переработки. — Везде прим. авт.

Бударка — местное название рыбацкой лодки.

Халявы — крупная бело-серая птица из отряда чаек (мест.).

Стайка — хлев.

Чередить — ощипывать.

До свидания! (нем.)

Счастливого пути (нем.).

Назад, вон! (нем.)

Что? (нем.)

Кто это? (нем.)

Иди! Иди! (нем.)

Быстро! (нем.)

Русский, работать!.. Быстрее! (нем.)

У вас хорошее произношение (нем.).

Сор — огромное, затопляемое в паводок межостровное пространство в дельте Оби. Местное название. — Прим. авт.

Маленький русский поросенок (нем.).

Я немец (нем.).

Высшая фашистская партийная школа. — Прим. авт.

Да здравствует победа! (нем.)

Руки вверх! (нем.)

Дети… дети… (нем.)

Она! (нем.)

Сень — жареные на сковородке волнухи с конопляным семенем (местн.).